Образ “Братские объятия”

Когда ночь отступает по воле солнца, над пустыней занимается Заря. Нежная, пудровая, словно теплый отблеск на песке. Она окрашивает бескрайние дюны в розовые и золотые тона, как будто божество Ахурамазда прикасается к ним своим неземным сиянием.

Ветер утихает, уважительно приветствуя пробуждение дня. Тишина, пронизанная трепетом мира перед рождением, нависает над барханами. И все живое преклоняется в ожидании рассвета.

Заря в пустыне как явление духовного перерождения, в котором тьма покорно уступает место свету, символизирует надежду, что расцветает в душах уставших странников. Она предвещает торжество знаний, обогащающих народы, и технологий, облегчающих им жизнь, развитие науки, открывающей двери в новые миры, и культуры, услаждающей сердца и примиряющей все земли, религии и человеческие умы.

И в этом искреннем обещании лучшего заложена истинная сила. Ведь именно в этот миг все оживает, напитавшись ею.

Он смотрел на солнце, и солнце смущенно пряталось за тучи. Он смотрел на звезды, и звезды предусмотрительно меркли перед его взором. Он смотрел на бушующий океан, и океан успокаивался, словно арабский скакун, усмиренный наездником.

В этом воине горел неугасаемый огонь жажды жизни, спасавший его не один раз в самых сложных вызовах судьбы. Его глаза были глазами человека, который познал многое. Но за мнимой суровостью его взгляда таилась истинная отвага, честь и гордость.

Красоте тканей и комфорту его экипировки завидовали все противники. Но более всего преклонялись они перед его крепким станом и непреодолимой смелостью. Еще в детстве он выбрал свой путь – быть защитником тех, кто слаб, и неумолимым борцом со злом. И он всегда достойно следовал этому пути, на котором ему было суждено не только приобрести умение стрелять из лука и скакать верхом, но и строго соблюдать учения предков.

В самом сердце восточного базара, где запах пряностей струился, как дым от благовоний, а разноцветные ткани и узорчатые ковры ослепляли своей красотой, было по обыкновению людно. Толпа жужжала, словно рой пчел. Каждый был увлечен своим делом, переходя от одной лавки к другой.

Но больше других посетителей интересовала лавка с рахат-лукумом, что поражал воображение самых искушенных искателей угощений.

Словно драгоценный камень, выточенный из недр сладкого сиропа, рахат-лукум был пропитан ароматами фисташек и миндаля. Каждый его кусочек был воплощением тайны, хранимой в сахарной корочке. Будто дарованный высшими силами, он заключал в себе щедрость земли и благодать неба.

Созерцавшие его забывали о суете и погружались в мир сказок и легенд, где звезды блестят ярче серебра.

Вкушавшие его тотчас отправлялись в невероятное путешествие, где нежная сладость, словно шепот каравана в ночной пустыне, переплеталась с терпкостью орехов, напоминающей аромат костра в бедуинской деревне.

И потом долго еще послевкусие отзывалось таинственным эхом.